143 года назад, в 1871 году, в Петербурге увидел свет один из самых нашумевших романов Федора Михайловича Достоевского «Бесы». В нем писатель дал отповедь движению нигилистов, критически разобрав идеи левого толка. В числе самых ярких и отрицательных образов романа – Петр Верховенский, прототипом которого послужил уроженец Владимирской губернии Сергей Нечаев.
Крепостной гарем
Пращуры – седьмая вода на киселе – нигилиста и революционера Сергея Нечаева принадлежали к благородному сословию, хотя порой и они страдали от «ига самодержавия». К примеру, его предок в 11-м колене Прокофий Епишков, дворянин новгородского архиепископа Пимена, в 1572 году был казнен царем Иваном Грозным. Но с остальными все было более или менее благополучно. Прадед Семен Севастьянович Епишков был помещиком Суздальского и Ковровского уездов и при Екатерине II дослужился до чина поручика. Дед Нечаева, тоже армейский поручик, Петр Семенович Епишков после выхода в отставку жил в своем имении – сельце Колобово Ковровского уезда, причем прославился на всю округу неумеренными кутежами и вопиющим даже для первой половины XIX века разгулом. У себя в имении он завел целый гарем из крепостных дворовых девок, с которыми возродил в отдельно взятой усадьбе нравы поры упадка Западной Римской империи.
Имена наложниц любвеобильного поручика история не сохранила, за исключением некоей Фатины Алексеевой, у которой от барина в 1822 году родился сын Павел. Помещик своим отпрыском мальчика не признал. Сына Фатины Алексеевой вырастили среди помещичьей прислуги, а когда тот подрос, отец дал-таки ему вольную.
Павел Алексеев устроился на работу буфетчиком в трактир купца Правоверова в город Иваново-Вознесенск Шуйского уезда Владимирской губернии. Там он пристрастился к выпивке и стал часто злоупотреблять горячительными напитками. Возможно, именно поэтому его сын Сергей, родившийся в 1847 году от крепостной девушки Прасковьи Литвиновой, получившей вольную от своих господ, владимирских дворян Алалыкиных, и рано умершей, был отдан на воспитание маляру Геннадию Павлову. Сергей получил фамилию Нечаев с красноречивым намеком, что,
мол, появление на свет этого младенца стало неожиданностью для его отца, а отчество по отчиму – Геннадьевич.
Человек, ненавидевший предков
Сергей Нечаев, по семье отчима – мещанин Владимирской губернии, оказался человеком выдающихся способностей. Он усиленно занимался самообразованием, сдал экзамен на учителя, переехал вначале в Москву (где познакомился с писателем-народником Филиппом Нефедовым), а потом – в Петербург. Там Нечаев, образец глубочайшей убежденности и железной воли, уже проникшийся самыми радикальными идеями, начал агитацию среди студентов Петербургского университета и медицинской академии и вскоре выдвинулся в качестве лидера и кумира «передовой» молодежи. Он ненавидел своих «благородных» предков и принял решение посвятить жизнь борьбе с существующим в России государственным строем. В 1869 году в северной столице начались массовые студенческие волнения, во многом инспирированные Нечаевым.
Когда полиция сбилась с ног в поисках зачинщиков, Сергей Нечаев уже был далеко: он уехал в Западную Европу, где сразу же сошелся с революционерами-эмигрантами Михаилом Бакуниным, Николаем Огаревым и Александром Герценом (в молодости несколько лет прожившим во Владимире на Клязьме). Молодой человек, которому шел лишь 22-й год, буквально очаровал маститых корифеев революционного движения, особенно неистового бунтаря Бакунина. Он развернул перед Бакуниным и Герценом масштабную программу создания революционных организаций в России. В итоге Герцен вручил Нечаеву крупную денежную сумму из средств, завещанных на дело революции умершим дворянином Бахметьевым.
Член «Народной расправы»
Осенью 1869 года Нечаев вернулся в Россию, где основал «Общество народной расправы», имевшее отделение в том числе и во Владимирской губернии. Сам он был избран членом Центрального комитета этой глубоко законспирированной организации. Перу Нечаева принадлежит «Катехизис революционера» -первый в российской истории устав политической партии. «Революционер, – говорилось в нечаевском уставе, – человек обреченный; у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только науку разрушения, для этого изучает механику, химию, пожалуй, медицину…. Он презирает общественное мнение, презирает и ненавидит нынешнюю общественную нравственность».
Авторитет Нечаева признавали люди, которые были намного старше его. В «Обществе народной расправы» он ввел железную дисциплину. Когда московский студент Иванов проявил неповиновение кандидату в вожди, Нечаев приказал убить смутьяна. Иванова заманили в грот парка Петровской земледельческой академии, где он был убит Нечаевым и четырьмя его соратниками. Полиция первопрестольной быстро вышла на след убийц и арестовала всех, кроме самого Нечаева. Тот,как и прежде, успел скрыться за границей.
В 1871 году в Петербурге прошел судебный процесс над членами «Общества народной расправы». Помимо убийц Иванова привлекли и других соратников Нечаева. Всего на скамью подсудимых попало 87 человек, которых в обществе окрестили «нечаевцами» (среди них был Владимир Ковалевский – будущий тайный советник и заместитель министра финансов, обвинявшийся в укрывательстве Нечаева). «Нечаевцы» отправились на каторгу и в тюрьмы (оправданы были немногие, в том числе Ковалевский), а их лидер и идеолог тем временем в Женеве издавал журнал «Народная расправа».
Однако к тому времени репутация Нечаева среди русской эмиграции сильно пошатнулась. Даже Бакунин, прежде обожавший юного «камрада», писал о Нечаеве как о бесчестном человеке, способном шпионить, вскрывать чужие письма и не возвращать долги. Резко отрицательную характеристику дал Нечаеву и Герцен. В России же интеллигенция в большинстве своем не могла простить Нечаеву убийства
Иванова. Именно тогда Достоевский и создал роман на злобу дня «Бесы», сделав лидера «нечаевцев» одним из самых жутких его героев.
Арестант Петропавловки
В 1872 году швейцарское правительство выдало Сергея Нечаева Российской империи. Политических эмигрантов Швейцария, в принципе, укрывала, но Нечаева власти этой страны экстрадировали как обычного уголовного преступника, обвиняемого в убийстве. В 1873-м Московский окружной суд приговорил Нечаева к каторжным работам сроком на 20 лет. Однако в Сибирь его так и не отправили. Царское правительство опасалось, что он совершит побег с каторги, поэтому его этапировали в Петропавловскую крепость, где содержали в одиночке Алексеевского равелина как опасного политического преступника.
Но даже там Нечаев сумел сагитировать охрану, через которую установил связь с революционерами-народовольцами и продолжал руководить революционным движением. При этом он от-казался от организации своего побега, считая, что силы
и средства надо тратить на организацию покушения на императора Александра II.
Первого марта 1881 года царь был убит взрывом бомбы народовольца Гриневицкого. Вскоре после этого заключенный-народоволец Леон Мирский, отбывавший срок в том же Алексеевском равелине, выдал заговор Нечаева властям. Несших караульную службу в Петропавловской крепости солдат судили в 1882-м. Сам же 35-летний Сергей Нечаев в ноябре того же года скончался от чахотки, проведя в каземате почти 10 лет. Даже политические противники и недоброжелатели Нечаева отдавали дань его стойкости, граничащей с фанатизмом, и личному бескорыстию.
Сегодня Нечаев уже почти позабыт. И лишь персонаж Петра Верховенского в гениальном романе «Бесы», в том числе и в одноименной пьесе, которая до сих пор входит в репертуар многих театров, напоминает об этом мрачном и почти демоническом образе внебрачного потомка владимирского дворянства.
Источник : Николай Фролов Главный «бес» Достоевского Призыв.
