Владимир Арро "Дом прибежища", журнал "Звезда" №4 за 2002 г.
Знойный день клонился к концу, когда мы с В. снова вошли в Кидекшу и, пройдя вдоль длинной череды добротных домов под железными крышами, снова увидели граненый белокаменный куб и шатровую колокольню. Накануне мы услышали от одного суздалянина байку, будто бы Рокфеллер, приехав сюда, был так очарован этими местами, что попросил Суздаль в аренду на 50 лет, а взамен обещал построить европейскую автостраду Париж—Кидекша. Она, если верить Рокфеллеру, начавшись в Париже, должна была заканчиваться здесь, возле крашенного охрой дома с тремя окнами и с терраской, возле которого сейчас девочка-дачница вертела скакалку, бойко приговаривая в такт прыжкам: "Мальчики — солдатики! Девочки — артистки! Мальчики — солдатики! Девочки — артистки!"
Оно, конечно, так и было.
Дальше влево, к мосту, уходила разбитая, ссохшаяся в камень дорога. Но мы свернули направо, на тропу, и перед нами возникла приподнятая на уровень наших глаз аккуратная окраина деревенской улицы, простиравшейся вдоль реки к белокаменной церковке с островерхой резной колокольней. Чтобы войти в эту улицу, надо было сначала миновать ровное поле с низкорослой кукурузой, потом лужок, голубевший цветками цикория, пройти по деревянному расхлябанному мосту через устье речки Каменки, сливавшейся с Нерлью, взойти на крутую горку, и уж тогда открывалось…
Прежде я не видел таких широких деревенских улиц, ровно, из конца в конец поросших мелкой травкой. Улица была не разъезжена, середины ее давно не касались колеса, так что трава сомкнулась над едва угадывавшейся колеей. Зато вдоль домов по обе стороны шли пешеходные тропы. Над деревней носились ласточки. Возле дворов, придерживаясь своих территорий, паслись куры под надзором строгих петухов. На речной стороне было семь домов, на другой — около десятка. Зато от церквушки, полуразрушенной, без креста и колоколов, начиналась вторая улица, поперечная первой, тоже широкая, но разъеденная посередке оврагом, спускавшимся в реку. Тут уж похозяйничали механизаторы — дорога была, и, как водится, не одна. Сплетаясь и расплетаясь, они уползали к силосной башне и другим постройкам за околицей.
Деревня звалась Новоселкой. Новоселье, как рассказывали потом краеведы, тут праздновали несколько лет спустя после строительства храма в Кидекше, то есть тоже в двенадцатом веке. Местная церковь также носила имена Бориса и Глеба, но была поставлена много позднее.
Мы не пошли в хозяйственный, современный конец деревни, называвшийся "Новой линией", а вернулись к ее патриархальному началу. Здесь перед домами стояли плакучие березы и ветлы, а в траве копошились молодые скворцы, от реки подымалась женщина с коромыслом, и гудели пчелы. Кто-то за кем-то сбегал, кого-то позвали, и, пока мы пили из пол-литровых банок густое холодное молоко, с того, хозяйственного конца пришли поднятые с огородных грядок женщины и показали нам два пустующих дома. Один был о четырех окнах, крытый железом, с просторной передней комнатой — "залой" и большой кухней. Коридор вел в крытый хозяйственный двор, отделенный от жилой части летней "клетью", то есть чуланом. А далее открывался приличный участок земли, заросший бурьяном вровень с ягодными кустами. Он выходил в открытое поле. Дом был готов хоть сегодня принять новых хозяев, надо было лишь тут залатать, там подклеить, тут прибить, а все вместе выскоблить и хорошо вымыть.
На речной же стороне, четвертый от краю, доживал свой век еще один домишко, тремя окнами глядя на улицу, а спиной к реке. Всё в нем было — и "зала", и кухонька с русской печью, и клеть, только уж совсем бедняцких размеров, и участок был шестисоточный, обрывавшийся к берегу, но зато…
Зато, встав между вязами, отделявшими участок от прогона и от реки, ты видел излучину Нерли, там, где она принимала Каменку, и за ней, за песчаным гладким мысом, весь силуэт кидекшанского ансамбля, вправленного в лазурь, будто на акварели. А за рекой — насколько хватало глаз — открывался такой луговой и лесной простор, такая свобода, такое раздолье, о котором только и можно было сказать: это Русь. (Недаром японцев, присевших как-то на нерльский берег, как рассказывают, два часа не могли усади